−2
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли / Личная лента 90263 /
90263
Каныгин Борис Павлович
Здравствуйте. Совершенно случайно узнал о вашем конкурсе, но сразу понял, что очень хочется поделиться воспоминаниями о своем деде, Каныгине Борисе Павловиче. Несмотря на то, что он ушел довольно давно, в 1995 году, всю мою сознательную жизнь дедушка олицетворял для меня Настоящего Мужчину, Врача, Воина. Во многом и профессиональный выбор (я – нейрохирург в одной из городских клиник) был обусловлен личностью Бориса Павловича. В 1941 году мой дед закончил Томский Медицинский институт, получив звание лейтенанта медицинской службы и до 1946 года оставался в строю, лично участвовал в боевых действиях, был ранен, имел много наград, в том числе 2 ордена. Демибилизовался в звании майора, а белого халата не снимал до самой смерти. Трудился врачом в различных стационарах Новосибирска, рядом из них длительное время руководил.
Из богатой фронтовой биографии Бориса Павловича мне хочется привести здесь два его рассказа о не слишком известном эпизоде Великой Отечественной – разгроме и капитуляции летом 1945 года частей Квантунской Армии на Дальнем Востоке. Принято считать, что эта короткая война была едва ли не парадным маршем наших дивизий по степям забайкалья и приамурью. Это далеко не так. Более чем миллионная японская армия оставалась всю войну грозной силой на восточных рубежах СССР и очень серьезным противником. Ее стремительный разгром в сорок пятом был проявлением не только обретенного морального и технологического превосходства наших солдат, но и , по словам деда, сметающей все жаждой окончательно вернуться домой.
Дивизия, в которой капитан Каныгин Борис Павлович командовал медсанбатом, базировалась вблизи станции Оловянная в Забайкалье. Часть была поднята по тревоге ночью 9 июля 1945 года и походным маршем двинулась в сторону границы. За несколько часов до этого у моей бабушки, старшины медицинской службы Каныгиной Антонины Ивановны, начались роды в военном госпитале. Понимая, что, находясь на передовой, может так и не узнать, отцом кого он стал, дед, едва получив приказ о выступлении, сразу же направил своего ординарца с ответным пакетом в штаб дивизии, попросив во чтобы то ни стало выяснить, кто же родился этой ночью. Дивизия выступала. Колонны «студебеккеров» утюжили волны ковыля, унося взвод за взводом в неизвестность маньчжурской ночи. Крепкие порывы ветра поднимали степную пыль, невидимую во тьме, и от того внезапно набивавшуюся в глаза и бронхи. Отдаленные раскаты конанады не внушали уверенности в счастливом исходе грядущего. Никто не строил прогнозов, не высказывал догадок. Впереди был по-азиатски хитрый, по-европейски вооруженный, опытный и изворотливый враг.
Дед ждал. Он загадал – если родился мальчик – то вернется живым и воспитает сына. Ну, а если девочка... Не находя себе места без известий, Борис Павлович уже отправил вперед своего заместителя с колонной машин санитарного батальона, намереваясь догнать на попутке с соседним полком. Ординарца все не было. Плотность огня орудий на юговостоке наростала. Последние части дивизии загружались в кузова автомобилей. Тянулись тягачи с боеприпасами. Наконец, последняя колонна, взревев моторами, стала трогаться с места. Дедушка запрыгнул на подножку полуторки с камнем на душе. Неизвестность – худшая из казней... Машина тронулась. И в этот момент, нагоняя колонну на взмыленной лошади (дед всегда говорил, что все это он запомнил просто как кадры из кинофильма, только с личным участием), его ординарец , не видя командира, скакал галопом и орал что есть мочи: «Сы-ын! Товарищ капитан, у вас сы-ын!!»... Машины , набирая скорость, шли на восток... День рожденья моего отца – 9 июля 1945 года...
Еще одно воспоминание относится уже к последним аккордам этой войны. Капитуляция Квантунской Армии происходила не одномоментно по всему фронту, а отдельными подразделениями. Нередко рядом с местами ожесточенных боев, выполняя приказ, могли сдаваться в плен целые дивизии. Боевой дух японцев оставался очень высок. Смелые и коварные, имитируя капитуляцию, они превращались в «живые мины», унося с собой десятки жизней. Отречения императора еще не произошло, и восточные способы уничтожения советских солдат были страшны, изощренны и далеки от представлений о рыцарстве на поле боя. Даже выполняя приказ командиров, японские офицеры на глазах у парламентеров зачастую совершали массовые «харакири»...В этой обстановке абсолютной трезвости не только от солдат, но и от нашего комсостава ожидать не приходилось... На участке фронта, занятом дивизией моего деда, противник объявил перемирие, однако не капитулировал. Фронтовое командование требовало немедленной посылки парламентерами старших офицеров, а в случае неудачи миссии – ликвидации японского дивизиона. Японцы же молчали.
Растянутость наших коммуникаций привела к тому, что из старшего офицерского состава в наличии на тот момент оказался только мой дед, уже майор медслужбы. Он и был направлен со взводом автоматчиков и офицером связи на позиции к японцам по приказу комдива. Борис Павлович знал его содержание. В распоряжении паралментеров с момента выхода на позиции противника имелся лишь час, чтобы подать сигнал о начале капитуляции. В противном случае немедленно, без всякого предупреждения, вступали в действие фронтовая артиллерия и реактивные минометы...
Наши «доджи» с белыми флажками подкатили к охраняемому штабу японцев. Ставя по паре солдат снаружи и изнутри каждой двери, майор Каныгин, связист и фронтовой переводчик в сопровождении группы младших офицеров японских войск продвигались по убежищу. Добравшись до адъютанта японского командующего, они были остановлены и оставлены в ожидании. За плотными дверями приглушенно звучали щебечущие японские слоги. Вошел генерал. Наши парламентарии поднялись. Мой дед кратко изложил предложение командования о капитуляции с гарантией жизни всему составу дивизиона. После слов перевода генерал, не произнеся ни звука, вместе с адъютантом вышли из комнаты. «Все»- решил Борис Павлович, - « это отказ, и ... ». В тот же момент вернулся адъютант. « Командование Квантунской Армии не отвечает. Генерал связывается напрямую с Токио» - перевел наш офицер. Потянулись минуты, десятки минут. Токио молчал. .. Дедушка никогда не говорил о страхе, вообще был оптимист, большой жизнелюб, наверное, поэтому и пережил 80-летний рубеж... И мне кажется неслучайным, что именно ему выпало под прицелами японских офицеров считать минуты до начала огня батарей... Минуты своей жизни...
Все прервал звонок телефона из кабинета генерала. Адъютант вышел за двери и сразу вернулся. «Наша дивизия капитулирует» - едва произнес он, как из кабинета раздался выстрел. Командующий дивизионом покончил с собой. Офицер связи бросился к аппарату – оставалось 15 минут до начала огня батареями. Советские автоматчики забирали оружие у офицеров штаба японского дивизиона. Борис Павлович с группой бойцов вышли во двор, где произвели выстрел условленной сигнальной ракетой... Солдаты курили, шутили. Дедушка снял со стриженой головы промокшую офицерскую фуражку....
Дорога в штаб нашей дивизии забита колоннами безоружных японских солдат. Свои винтовки и автоматы они складывали в охраняемые советскими автоматчиками места. Дедушка говорил, что никогда в жизни больше не видел он таких многометровых гор стрелкового оружия....
- Нет комментариев
