В истории с падением польского самолета наша сторона вела себя ну просто безупречно. С какой стороны не посмотри. Но все усилия пошли прахом из‑за мелочи. Нашлись какие‑то отъявленные мудаки, стащившие кредитку с места катастрофы.
С этой карты они, по сообщению информационных агентств, проели и пробухали шестьдесят тысяч рублей.
Вроде бы гладкая и понятная версия. Бедные солдаты в оцеплении поддались искушению и присвоили себе кредитную карту разбившегося Анждея Пшевозника. После чего, видимо, терзаясь от угрызений совести, попили больше шестидесяти тысяч рублей в ресторанах и кафе.
А теперь внимание, первый вопрос. Как такое могло произойти?
Нет, речь не о том, что пропили и проели. Это как раз вполне понятно. Я о том, как приняли к оплате карточку в ресторанах? Моя внешность не вызывает, смею надеяться подозрений, но каждый раз, при оплате банковской картой в магазине у меня или требуют паспорт или тщательно сличают подпись с образцом на карте. Меня это, к слову, каждый раз раздражает.
А вот теперь представьте ситуацию. Компания из трех человек плотно выпила, закусила и в качестве расчета предъявила банковскую карту. И, наверняка, это карта не Сбербанка, не Альфа и не Газпромбанка. Даже не ВТБ24, смею вас уверить. В Польше таких банков нет.
Это первый момент. Момент второй – имя владельца на карте — Анждей Пшевозник. Много у нас в России людей с таким именем? Да еще выглядящих, как солдаты срочной службы в увольнительном? Могу предположить, что нет.
Т.е. налицо два с половиной момента, которые должны сильно насторожить официанта и на основании которых он вправе потребовать паспорт. Не потребовал. Наверное, побоялся, что после разборки счёт повесят на него.
А теперь вопрос второй. Почему одних граждан постоянно донимают при оплате банковской картой (я был свидетелем того, как без паспорта в супермаркете человеку не продали по карте burn, который стоит 60 рублей), а мародеры спокойно пьют и кушают по откровенно чужой карте?
Или история про срочников, поддавшихся соблазну, — это всего лишь история для обывателей, а на самом деле всё было по‑другому?
−18
