Вот такая солдатско‑медицинская байка времен Великой Отечественной
Как‑то один наш медсанбат разжился где‑то полным и новехоньким комплектом указателей и табличек «Hospital» Трофейным, вестимо. Роскошный, чуть ли не на эмали, развесишь на деревьях и перекрестках и нет проблем у тех, кто раненых везет. Даже ночью видно. Свои знали, что это медсанбат форсит, ну и медсанбатским приятно, что их уже даже стали госпиталем кликать из‑за табличек. (Разница меж медсанбатом и госпиталем как у лейтенанта с полковником.) Уже наши наступали почти постоянно и таблички были очень полезны. (Ну, сами прикиньте — если вас ранили, а дурковатый или что еще хуже — дурковатая сопровождающая никак санбат найти не могут? Кровища‑то течет, да и паршиво по кузову‑то на кочках подпрыгивать.) Однажды поздно вечером только медики дух перевели, въезжает десяток грузовиков и с ходу из них начинают раненых таскать. Ну, все, капут, всю ночь корячиться. Только собрались идти — глядь: что‑то не то. Немцы это. И грузовики и раненые и водилы и санитары — все немецкое. А это хреново, так как получается кроме раненых самое малое два десятка вооруженных мужиков. Резню могут устроить запросто. Немцы меж тем выгружают и в ус не дуют — таблички‑то свои, палатки брезентовые, людишки в белом — ну здорово все, не ошиблись. Наши стоят столбами, тут и фрицы замедлились. Гоголь, короче говоря. Ревизор, последняя сцена. Сейчас аплодисменты начнутся. Тут на одного докторишку и снизошел святый дух. Напрягся он и почти по — немецки: «Варум стоп арбайт? Арбайт вайтер, алле ферлетцтен траген нэхсте цум хирургише блок. Шнелль!» Так, хорошо по‑командному получилось. Немцы таскать. Наши встрепенулись. Дальше почти рождественская история: фрицы «ваффен хинлеген», ну а наши прокорячились с их ранеными. Оказали помощь в полном объеме. Такого гуманизьма никто не ожидал на третьем‑то году войны. Не принято было так, особенно у немцев.
По твоему получается, что герои этой байки поступили неправильно?
−6
