На одном из своих первых занятий в университете новоиспеченный лектор передал студентам написанный от руки список из 83 строк. Список, по словам Бродского, нужно было прочитать, чтобы поддержать «базовую беседу» с поэтом. Портал «Культура.РФ» разделил этот список по темам и рассказал, каким преподавателем был Иосиф Бродский.
4 июня 1972 года, лишившись советского гражданства, Иосиф Бродский покинул страну навсегда. А в июле того же года поэт оказался в Америке. Позже он вспоминал: «Самолет приземлился в Вене, и там меня встретил Карл Проффер. Он спросил: «Ну, Иосиф, куда ты хотел бы поехать?» Я сказал: «О Господи, понятия не имею». И тогда он спросил: «А как ты смотришь на то, чтобы поработать в Мичиганском университете?»
Иосиф Бродский действительно попробовал себя в роли педагога: его взяли в этот университет на должность приглашенного преподавателя. В университете города Энн-Арбор Бродский проработал 12 лет; позже он учил и в Нью-Йоркском и Колумбийском университетах Америки, преподавал в Англии. Поэт вел историю русской литературы, поэзию и теорию стиха. Он выступал с публичными лекциями, читал стихотворения на форумах и фестивалях. Учил он по наитию, нестандартно, поскольку специального образования не получал. В прямом смысле лекции он не читал; как отмечал биограф поэта Лев Лосев, «все его уроки были уроками медленного чтения поэтического текста». Бывший студент Бродского Стивен Биркертс рассказывал о своем преподавателе:
Бродский был в одно и то же время худшим и самым живым и увлекательным из всех моих учителей. Худшим, потому что он не делал ничего, совершенно ничего, чтобы наша встреча с трудным поэтическим текстом стала приятной или, в обычном смысле, поучительной. Отчасти это происходило от его неопытности: прежде учить ему не приходилось, — отчасти потому, что его английский тогда еще оставлял желать лучшего. Но более всего это было выражением того, чем он был и что он понимал под поэзией. Поэзия не была чем-то, что можно «объяснить», усвоить и перемолоть в парафразе. По поводу чего можно сделать зарубку: постиг. Скорее, это была битва, в которую бросаешься полный страха и трепета, встреча лицом к лицу с самой материей языка. Такая встреча могла заколебать почву под нашими основными представлениями о бытии. Бродский выводил учеников, нас, на арену, но сражаться вместо нас он не собирался. В этом было что-то почти садистическое. По временам казалось, что нас окончательно разоблачили — не только наше невежество и банальность представлений о поэзии, но и то, как мы представляем себе мир вообще.
−9
